Несколько одноэтажных зданий, сверху выкрашенных в салатовый, а снизу — с облущенной темно-зеленой краской, вытянулись вдоль железнодорожных путей. Первым стоит сам вокзал, за ним — общественная уборная и еще одна хозяйственная пристройка.
В пять утра на станции «Фенольная» на Донетчине довольно оживленно: электричку с конечной остановкой в Изюме Харьковской области на перроне ждут несколько десятков человек. Большинство пассажиров — пенсионеры. Электропоезд нужен им, чтобы продать в Константиновке и Краматорске собственноручно выращенные овощи и фрукты или чтобы добраться «на грязи» на курорт под Славянском.
Буквально год назад об этой станции знали, разве что, местные жители. Но летом 2021-го Верховная Рада проголосовала за переименование пгт. Новгородское, и теперь электричка останавливается на «Фенольной», названной в честь завода по производству нафталина и фенола, в Нью-Йорке Донецкой области. Событие привлекло внимание общественности, но пока никак не повлияло на людей из поселка. Вокзал, разбитый временем перрон, электричка и, главное, мысли большинства местных — все здесь осталось так, как было в Новгородском.
Почувствовать человека
— Ой, девочки, а вы слышали про новый штамм коронавируса? — Первой заводит разговор, усевшись на деревянную лавочку в последнем вагоне электрички. На вид лет 60-ти, с седыми волосами, остриженными в каре, мягкими чертами лица и голубыми, почти прозрачными, глазами, не дожидаясь ответа, женщина, как пулемет, продолжает «строчить» новым знакомым.
— Ну тогда я, — отвечает другая пассажирка, на вид одногодка разговорчивой женщины, — уже переболела им. Думала, может, это из-за «беляшоу», но, если вы говорите, «шо» по телевидению показали, то это было оно. Да. У меня и температура держалась, и запахи пропадали, и понос был несколько дней.
Электричка с шестью вагонами и деревянными лавочками внутри разгоняется приблизительно до 30 километров в час. 24 километра до первого райцентра, Константиновки, она преодолевает от Фенольной плюс-минус за 50 минут. За это время вагоны заполняются уже не десятками, а сотнями, пассажиров. Свободные деревянные лавочки один за одним занимают люди среднего и более молодого возраста — это те, кто пользуется электричкой, чтобы добраться на работу.
На железной дороге Донецкой области остановки, как правило, не называют так же, как и города, поэтому в Нью-Йорке — Фенольная, в Константиновке — Щербиновка, а в поселке Дробышево возле Лимана и вовсе Форпостная: местные говорят, во времена Второй мировой здесь какое-то время действительно был форпост.
Не успев дать названия местности, российско-украинская война успела не только разделить Донецкую и Луганскую области на подконтрольную официальной украинской власти и оккупированную территории, но и здорово отразилась на здешней железной дороге. Сейчас Фенольная — последняя станция всех пригородных электропоездов северного направления. А раньше этот маршрут был почти на 70 километров длиннее: заканчивался в Донецке, и также соединял с Харьковской областью оккупированную сейчас Ясиноватую.
За все время боевых действий в донецком направлении смогли перезапустить всего несколько станций. Одна из них — «соседка» Фенольной Скотоватая, которая находится в поселке Верхнеторецкое. В 2019-м здесь снова стали курсировать электропоезда, и теперь можно через Нью-Йорк доехать до Славянска. Но этот маршрут не такой популярный, как со станции возле Дзержинского фенольного завода до Изюма.
За мутным от пыли и грызи окном — бесконечные поля и десятки населенных пунктов. Для удобства людей на первом отрезке маршрута «Фенольная-Изюм» станции сосредоточили через каждые 5-6 километров. Но это, по мнению жителей области, не самый большой плюс. Гораздо лучше было, когда электричка курсировала между Харьковскоской областью и Донецком.
— Моя бабушка раньше продавала «молочку» в городе, — рассказывает с заметной хрипотцой. — Так это реально было выгодно: проехала 67 километров, разложилась, все сразу же разобрали. А как война началась, что это стало — попробуй теперь в Констахе или Краме нормально торговать.
На вид Максиму, человеку с хриплым голосом, лет 40. Он сидит возле выхода в тамбур и просит не фотографировать его.
Как и большинство мужчин региона, раньше Максим работал на шахте. Говорит, любил ходить в забой — не боялся ни возможных обвалов, ни тяжести физического труда. Получал неплохие деньги, мечтал заработать на достойную пенсию и вырастить детей, чтобы «не ходили с голой жопой, а были, как люди».
— Но война, — лирически переводит взгляд в окно, — все поломала. Умножила на ноль. Пришлось переехать назад в поселок, потом и «жинка» ушла, «детев» забрала. Ты говоришь, что едешь в электричке, чтобы попробовать почувствовать наших людей, но ты, давай, ху*ни не щебечи, ладно? Нельзя почувствовать человека, если никогда не был в его шкуре.
Быть среди людей
Довольно быстро двигается в пролете между двумя рядами деревянных лавочек. Останавливается возле каждого из пассажиров, улыбается и, перекрикивая стук колес, говорит: «Добрый день! Что у вас за проезд?»
Ольга Кулик работает на железной дороге 20 лет. С тех пор, как в 2001-м распалась украинско-швейцарская компания, где она была переводчицей, стала проводницей на межгородском сообщении, и теперь, кажется, уже не помнит, что когда-то окончила пединститут и занималась лингвистикой. Довольно высокая, с ярким макияжем с темными волосами, собранными на макушке в пучок, проводница одета в белую рубашку и темно синюю юбку ниже колена — форму железнодорожников.
— Извините, сейчас так много пассажиров — надо успеть всех обилетить, — говорит, услышав просьбу об интервью. — Давайте лучше после моей смены поговорим. Сейчас все равно не выйдет по-толковому.
В разгар сезона отпусков в какой-то момент в вагонах электрички «Фенольная-Изюм» практически не остается свободных мест. Чтобы успеть проверить и продать пассажирам билеты, Ольга и ее напарник Владимир разделились — каждый взял на себя по три вагона из шести.
— Ведь все-таки удобнее ходить туда-сюда по трем вагонам, чем бегать постоянно из «головы» в «хвост».
За десятки лет на железной дороге женщина научилась искренне любить людей и так же искренне испытывать к ним неприязнь.
На подъезде к Константиновке, когда пассажиров становится в разы больше, проводница начинает буквально бегать между вагонами. Все время прищуривается, чтобы рассмотреть лица и понять, к кому еще не подходила, а потом все так же повторяет: «Добрый день! Что у вас за проезд?». Из рук Ольга не выпускает размером с планшет кассовый аппарат — ловко выбирает на его сенсорном экране нужное направление, количество пассажиров и уточняет, потребуется ли обратный билет. Проездные документы в виде чека с датой и информацией о маршруте следования распечатывает на том же кассовом аппарате. Желает пассажирам хорошей дороги и, по возможности, старается помочь людям спускать тяжелые сумки и «кравчучки», доверху навьюченные товаром на продажу.
Из Нью-Йорка в Изюм и обратно женщина ездит раз или два в месяц — в зависимости от того, как будет построен график дежурств. В электричке с любым маршрутом Ольга, по сути, оказывается свидетельницей жизней — той, кто, пусть и недолго, но созерцает объединенных дорогой людей.
— Честно вам сказать, — продолжает, — ничего с переименованием не поменялось. Я и сама буквально вчера узнала эту новость. Ну, а что нам будет? Станция же, как была Фенольная, так и осталась. Думаю, местным тоже без разницы — Нью-Йорк, Новгородское, еще что-то… Главное же, чтобы жилось мирно и хорошо.
Весной 2014 года, когда российские гибридные силы уже оккупировали на Донбассе часть городов, железная дорогая, межобластная и пригородная, какое-то время продолжала работать в штатном режиме. Однако с увеличением обстрелов поезда вынужденно начали отменять — сначала ближнего, а потом и дальнего, сообщения.
Свой последний рейс тех времен, который должен был закончится в Лимане Донецкой области, Ольга помнит едва ли не по минутам. Вот электропоезд резко останавливается под Бахмутом, который тогда еще назывался Артемовск, вот перепуганный старший машинист и его слова: «Звонил диспетчер. Сказал, дальше дорога перекрыта. Надо эвакуировать людей».
Из-за беспечности на железной дороге гибнут десятки людей. И, хоть местные медиа напоминают о бесповоротной неосторожности, публикуя заблюренные фотографии погибших, трагедии случаются едва ли не каждый месяц. Пассажиры попадают в беду, например, когда перебегают пути, или теряют бдительность, случая на перроне музыку в наушниках.
— Был трагичный случай и на рейсе из Нью-Йорка, — подытоживает проводница. — Году в 16-м мы подъезжали на станцию Щербиновка, и поезд ударил бабушку на вид 75-ти лет. Был сильный туман, и она не увидела нашего поезда: успела перебежать на перрон, но ее задел «фартух», тыловая часть электрички. Бабушку крутануло, и она упала, сильно ударившись головой. Состав остановили, я выбежала, пыталась спасти ее — делала через платок искусственное дыхание. Но это, к сожалению, не помогло. Умерла на моих руках.
***
В Константиновке из утреннего электропоезда, сообщением «Фенольная — Изюм», выходит около двух сотен людей. Они, как рыбный косяк, сначала, задерживаются возле вагонов, а потом в секунду срываются чуть ли не на бег, стремясь к выходу из вокзала. Новоиспеченные подружки, «девочки лет 60-ти», первыми покидают электричку. Максим, которому на вид 40 лет, останется ехать до Харьковской области, вместе с ним до Изюма отправиться и Ольга Кулик. Ничем не связанные в обычной жизни люди, они ненадолго объединились дорогой. Дорогой и мнением о том, что, пока что, переименование ничего не принесло Нью-Йорку: местный вокзал, разбитый временем перрон, электричка и, главное, мысли большинства местных — все здесь осталось так, как было в Новгородском.
229
